о сехун пустой.
о сехун привыкает заполнять себя случайными связями [на одну ночь и чуточку дольше], травой, превышением скорости, громкой музыкой, вышибающей дух.
пишет дурацкие заметки в твиттере, такие, будто с претензией на что-то - девкам вроде бы нравится.
вылетает из университета с оглушительным треском - бьет морду одному третьекурснику - бывшему своей девушки ["этот урод слишком много на себя берет", - сплевывает кровь на чужие белоснежные кроссовки под оглушительный визг толпы и десяток офигевших взглядов]. умеет привлечь внимание к своей скромной персоне - этого у него не отнять. жаль только, что умение это распространяется исключительно на поступки, выходящие за рамки "приличного общества" и той самой "морали".
бабушке врет, что отчислили за неуспеваемость - перед ней единственной стыдно, приходится упираться взглядом в пол, лишь бы не встретиться с родными карими глазами, в которых опять будет читаться разочарование.
когда матушка сехуна отправляется глубоко под землю, а отец и вовсе порой забывает о наличии ребенка в доме, маленького о забирает та, кому не все равно. она одна такая в целом мире.
сехун знает, что с ним приходится тяжело: ловит на себе усталый, вскользь брошенный взгляд, когда на него в очередной раз жалуются соседи; слышит тихий вздох и спокойный голос "я с ним поговорю", когда звонят из школы - он снова прогуливает занятия. на него не кричат, его не ругают, его не бьют [зато он видит багровые рубцы на теле своего друга - тот прячет, но сехун дотошный].
бабушка дает уроки фортепьяно на дому, поэтому с первого этажа всегда доносится музыка. с детства сехун привыкает к этому, неловко наблюдая из-за угла за тем, как проходят чужие занятия. становится старше - оказывается на месте ученика - не возражает, внимательно вслушивается в ту какофонию, что вылетает из-под собственных пальцев. дальше - лучше, но об этом он не афиширует, потому что такое увлечение "только для девчонок", отличниц, что всегда ведут себя безукоризненно и выглядят соответствующе, ходят с идеально прямой спиной и смотрят на других как на дерьмо. за одной такой он бегает, когда еще не понимает, как устроен этот мир. пока ищет способы, как привлечь ее внимание, подмечает каждую реакцию, каждое изменение на надменном личике. интерес гаснет так же быстро, как и вспыхивает. сехун всегда такой: либо резкий, наполненный до краев, слегка одержимый, готовый в любую секунду вылить на других, переполняющие его эмоции; либо статичный, отстраненный, холодный - как будто какая-то важная составляющая покидает тело.
но пустота всегда звучит фоном - 24/7.
в пятнадцать начинает писать тексты песен - комната приобретает схожесть со свалкой из-за куч исписанных и измятых тетрадных листов.  они валяются на кровати, на столе, на полу, какие-то летят прямиком в мусорную корзину - сехун усмехается - в игре в баскетбол он куда лучше, нежели в написании текстов, в которых всегда что-то не то, всегда чего-то не хватает. для него они что-то между сокровищем и постыдным секретом - пределов спальни никогда не покидают.
"ебать, скажи мне, что это не ты написал", - одноклассник ржет во всю громкость, своим отвратительно ломающимся голосом, пролистывает истончившуюся тетрадь с самым сокровенным.
"отъебись", - сехун теряет самообладание, уже представляя, как заставляет морду этого придурка встретиться со стеной.
мир о далек от высшего общества, а интеллект его школьным друзьям подвезти забыли.
зато они простые: в душу лезть не обучены, о будущем не задумываются, а подвоха ждать не приходится - на лицах всегда написаны их не слишком разнообразные желания.
сехуна штормит от "степенно плыву по течению" до "готов до конца идти против системы и целого мира".
его отношения не тянут на сюжет любовных романов и всегда заканчиваются одинаково тривиально - кому-то больно, а сехуну никак. одни перетекают в другие и образуют вязкую жижу, в которой можно легко увязнуть, если, конечно, заметишь. а он не замечает - ему неинтересно.
жизнь меняет оттенки, яркость и однажды стопорится на лаконично черно-белом.
в этот момент сехун в последний раз покидает стены университета, которому уже не суждено стать его альма-матер. кажется, что даже то самое течение, по которому о намеревается плыть дальше, замедляет свой ход, обнажая истинную реальность, которая до этого была скрыта за слишком быстрой скоростью - события, будто слайды, с резким щелчком, сменяли друг друга.

сехун перед барабанной установкой оказывается случайно и остается уже надолго. у них с другом, яркой лампочкой, в головах загорается одна идея на двоих. сначала создание группы кажется глупой шуткой, темой для разговора в баре, когда они смотрят на выступающих там парней. но потом все начинает идти как по накатанной и невольно начинает казаться, что это - то самое. сехуну кажется, что пустота внутри замещается чем-то другим, чем-то новым. он грезит сценой, вниманием публики, собственными песнями - себе правда не изменяет - фантазии оставляет при себе. с другими у него всегда дистанция, барьер, который никто не решается переступить, а он даже и не думает ломать - признается мысленно - для него это страшно.
в какой-то момент перед глазами возникает контракт, и можно уже решить, что все это лишь часть глупого сна. но предательство обрушивается внезапно, реальность происходящего становится ощутима на все сто процентов.
значок оффлайн рядом с именем выглядит как красная тряпка для быка - сехун сжимает в руке телефон до возможного, как ему кажется, жизнеспособного предела устройства.
долго слушает гудки, каждый раз сменяющиеся механическим голосом, от которого уже блевать тянет.
их кидают перед самым дебютом, оставляя группу без вокалиста - это выглядит, как какая-то неебически несмешная шутка.
когда приводят замену, ему хочется объявить, что теперь сваливает уже он, потому что кажется, что другие над ним откровенно издеваются.
он смотрит на новенькую, которая выглядит как кукла, а открывает рот - звучит как сука. второе даже немного подкупает, поэтому "ну давай посмотрим, сколько ты у нас продержишься".
держится она достаточно долго - в таком составе они и дебютируют.
сехуна по-прежнему заносит на поворотах, но он отдает группе всего себя. пока однажды не видит своего бывшего друга в игре, пока сам не становится игроком. и снова молчит, скрывая это от другим, потому что все еще не привык.